Под Мосулом американскому ИГИЛу пустили «чёрную кровь»

Боевики под Мосулом при отступлении поджигают нефтяные скважины. Репортаж спецкорров "КП" из освобожденного иракского города, где добывалась и перерабатывалась нефть для «Исламского государства» Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН...

Мост ведущий к городку Кайара взрывали и обстреливали много раз в ходе двухлетних боев с ИГИЛ (запрещенная в России экстремистская организация - прим.ред.). Один рухнувший пролет над речкой Тигр полностью засыпали песком, залатав многометровую брешь, но переправу раз за разом уничтожали то коалиция, то ИГИЛ. И тогда мост бросили, а рядом с ним возвели понтонную переправу. Боевики не успокоились. К нам навстречу выбегают иракские саперы, кричат, размахивают руками:

- Назад, назад! Убирайте машину!

Рано утром понтонный мост опять обстреляли, одна ракета не сработала. Мы залегаем, внутренне сжавшись. Но вместо мощного взрыва - два жалких хлопка и визг улетевшего хвостовика. ИГИЛ отогнали достаточно далеко, поэтому до моста долетают ракеты с минимальным зарядом взрывчатки.

За мостом - ясный осенний день превращается в ночь. Горят скважины и подземные резервуары с нефтью. Их, уходя в Мосул, подожгли два дня назад террористы ИГ. У нашей машины автоматически включаются фары. Мы едем во тьму, но в ней, по крайней мере на центральной улице, уже кипит какая-то торговая жизнь. Продают фрукты, сигареты, тапочки. Висят ободранные и разделанные бараньи туши:

- Коптятся...- невесело шутит один из корреспондентов «КП».

Правим на один из нескольких жирных столбов дыма. Улицы пусты, на воротах всех без исключения домов нарисована красная галочка - это знак, что дом осмотрен или «зачищен» армией.

Горящая скважина собрала всю местную детвору, мы их назвали «чумазики». Всю игиловскую «оккупацию» они провели в городе. Говорят, исламисты поначалу запретили ходить в школу, но потом разрешили учиться за деньги. Список предметов, правда, был радикально сокращен до изучения Корана, норм шариата и арабского языка.

Заходим в один из дворов, примыкающих к пылающей скважине. Семья из пяти человек, трое детей.

- Бои закончились и мы наконец смогли вернуться в свои дома, - говорит глава семейства Сейид. - Те, у кого они остались, конечно. Даст Бог, скоро освободят Мосул и жизнь наладится. ДАИШ запалили скважину, когда поняли, что не удержат город, а что теперь с природой? Мы же дышим этой гарью. Весь сад занесло пеплом. Нефть — это главный товар ИГ, закончится нефть — закончится и ДАИШ, они до последнего пытались удержать НПЗ.

Нефтеперерабатывающий завод находился на окраине города. К нему примыкала железнодорожная станция, откуда цистерны с топливом уходили покупателям, не брезгующим торговлей с крупнейшей террористической организацией. Авиация коалиции стрела с лица землю всю нефтяную инфраструктуру города. Огромные хранилища, разодранные мощными взрывами и выгоревшие, теперь стоят мрачным памятником былой экономической независимости «Исламского государства». От железнодорожного вокзала не осталось ни единого «живого» строения.

- Боевики поставили здесь, прямо во дворе этого дома, зенитные установки, - ведет нас по руинам боец иракской армии Мухаммад. - Вели отсюда огонь по самолётам, а потом собрались и уехали, остались только мирные люди. Сразу после этого авиация дома разбомбила, погибли две семьи, 18 человек. Среди них были и дети...

Главное место развлечений для местной ребятни — футбольный стадион. Когда-то пацаны гоняли здесь в футбол. Но с приходом исламистов, спортивные игры были запрещены. А на поле появился рынок. Здесь можно было купить все — от одежды или продуктов, до оружия и рабов. Сейчас стадион «вспахан» мощнейшими авиабомбами. Несколько пацанов в одной из воронок просто теряются на дне. Бетонный навес над судейской трибуной сложился в форме горки. И местная ребятня облюбовала его, устроив покатушки на фанерках и разрезанных вдоль пластиковых бочках. «Чумазики», по-сути, «сделали» нам съемку, нет ничего более выразительного, чем «дети войны» и в горе, и в радости. Эмоции чисты, дети их не прячут. Толпа малышни провожает нас к машине. И не просит денег, они просят воду. Знаками показываем: «На всех!» И раздаем детям, сколько можем себе позволить, маленькие бутылочки с водой, которая в этой пустыне ценится не меньше нефти. Гуманитарных конвоев здесь пока никто не видел.