Работайте больше, получайте меньше: Олланд затеял социальную контрреволюцию

2 июня Комиссия по социальным вопросам французского Сената все же приняла проект закона о трудовой реформе. Законодательный процесс двинулся дальше. Голосование в Сенате — 28 июня.

Параллельно против этой реформы во Франции бастовали железнодорожники. Забастовка и на большинстве атомных станций, так что в стране — перебои с электричеством. Впереди — забастовка пилотов Air France. Такие забастовки очень болезненны для экономики Франции, хотя массовые уличные протесты против нового трудового законодательства, похоже, идут на убыль. Демонстрации подавлены полицейскими дубинами и утоплены в море слезоточивого газа.

Но что все же происходит во Франции? И кто прав? Если обобщить совсем крупно, то нынешние события во Франции — это отложенный результат воздействия России на глобальные процессы в ХХ веке. Имеется в виду, прежде всего, Великая русская революция 1917 года, взлет СССР как самый масштабный в истории человечества социальный эксперимент и распад Советского Союза как крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века.

Если под этим углом зрения, то социалист Франсуа Олланд затеял в стране контрреволюцию. Звучит парадоксально, но попробую пояснить. Благородство лозунгов Великой русской революции и дерзость целей, которые ставил перед собой СССР, стремительная сталинская модернизация экономики и военный разгром фашистской Германии — все вместе оказывало на планету вдохновляющее воздействие. О репрессиях ведь Запад не знал. И именно советский пример — столь ошеломляюще заразительный — изменил сам характер глобального капитализма в ХХ веке. Спасаясь от революций, капитализм стал мягче. При решающей роли СССР колониальная система рухнула, мощными стали социал-демократы и их опора — профсоюзы. Москва оказывала прямую помощь борьбе трудящихся за свои права — от финансовой до политической, а где надо и военной. В результате всех трансформаций количество свободы в мире радикально увеличилось, а объем социальных завоеваний в Западной Европе вырос, как никогда. Под лозунгом "Работать меньше, получать больше!" победа была одержана.

При этом, если посмотреть на Францию, на государство взвалили такие обязательства, о которых наши коммунисты — наследники революции 1917 года — могли только мечтать. При куда более высоком уровне жизни, чем в СССР, Франция гарантировала бесплатное образование всех уровней и фактически бесплатную медицину. Да, вроде как у нас есть ОМС, но разница в том, что, по оценкам Всемирной организации здравоохранения, в 2015 году именно французская система здравоохранения была признана лучшей в мире. По рецепту и ОМС лекарства в аптеках бесплатны. Если заболят зубы, то их полечат тоже бесплатно. Проблемы со зрением — бесплатные очки. Пенсию можно получать и по наследству. Трудиться же во Франции принято 35 часов в неделю, в Париже — вообще 30. Перерыв на обед может быть и два часа. Уволить нерадивых работодателю почти невозможно.

В каком-то смысле можно говорить пусть и о растянутой на послевоенные десятилетия, но все же настоящей социальной революции в лидирующих странах Западной Европы. Контрреволюционером в Англии выступила Маргарет Тэтчер, в Германии — канцлер Шредер. Свою контрреволюцию проходит сейчас Франция. По иронии судьбы колючими лаврами ликвидатора завоеваний трудящихся история увенчивает президента-социалиста Олланда. Но есть ли у него выход?

Франция ведь оказалась столь обвешенной социальными обязательствами, что как государство просто перестала их тянуть. Последние 25 лет страна — в рецессии, рост — около нуля, при том что в это же время на глобальном рынке появились многие грозные конкуренты, например, Китай, где выходной — лишь воскресенье, рабочая неделя — 60 часов, а перерыв на обед — 20 минут.

Противники трудовой реформы так и говорят Олланду: нельзя Францию превращать в Китай. Но если разобраться, то и это не совсем корректно. Суть трудовой реформы — в том, что рабочая неделя может стать дольше 35 часов, при том что оплата сверхурочных сократится в разы. Права профсоюзов и рабочих советов на производстве ограничиваются, а трудовые соглашения становятся персональными. Это в общих чертах. Если совсем просто, то французам в целом предлагают работать больше за меньшие деньги, при том что отдельные особо результативные станут получать больше. Отсюда и разделение в обществе. Представители "дигитальной революции", то есть те, кто двигают вперед хай-тек, реформу Олланда поддерживают, народные массы — нет.

Вот Франция и задумалась, в чем суть демократии и может ли страна позволить себе свои прошлые романтические представления о хорошей жизни, когда Советский Союз уже рухнул и когда "горит Восток зарею новой", — это уже о Китае.

Хочет кто-то того или нет, а и добрая старая Франция как некий осколок суммарных революционных завоеваний ХХ века уходит в прошлое. Болезненно и медленно, но неизбежно. Как красивая часть большой исторической конструкции, к созданию которой благородно была причастна и наша страна. В каком-то смысле это прощание с нашей общей историей. Время ловить будущее. Хотя какое оно, правильное будущее? И кто поручится?