7 967
Еврейские пособники Третьего Рейха
Часть 2. Часть 1.
Гестаповские агенты в Варшавском гетто
На первые роли в гетто вышли новые люди, освоившиеся с чудовищной обстановкой и сумевшие извлечь из неё пользу. Готовые в любую минуту получить баснословный выигрыш или пулю в затылок, они ни перед чем не останавливались. Поскольку сам характер «дела» требовал постоянного и возможно более тесного контакта с немцами, как получателями всевозможных поборов и взяток, некоторые акулы частного капитала стали сотрудничать с гестапо. Многие попавшиеся контрабандисты стали агентами гестапо – сообщали о припрятанном золотишке, а также о подпольщиках. Такими были контрабандисты Кон и Геллер, захватившие в свои руки всё транспортное дело внутри гетто и промышлявшие, кроме того, в широких масштабах контрабандой. Летом 1942 г. они оба были убиты конкурентами.
Абрам Ганцвайх
В борьбе за власть в гетто с юденратом соперничала группа проходимцев, возглавляемых старым гитлеровским агентом и в то же время ярым сионистом сыном раввина Абрамом Ганцвайхом (Abraham Gancwajch). Если юденрат был подчинён немецкому комиссару гетто Ауэрсвальду, то Ганцвайх сотрудничал непосредственно с гестапо. Борьба Ганцвайха с юденратом отражала, таким образом, соперничество между гестапо и немецкой гражданской администрацией.
Организовав и возглавив целую сеть общественных организаций, Ганцвайх хотел привлечь в них все более или менее активные и влиятельные силы гетто, чтобы поставить их под контроль и на службу нацистам. Среди организаций Ганцвайха были «Комитет по борьбе с ростовщичеством и спекуляцией», собиравший взятки с ростовщиков и спекулянтов; «Еврейская скорая помощь», работники которой с красной шестиконечной «звездой Давида» на рукаве и в шапках с голубым околышем обходили дома и вымогали деньги под угрозой доноса о якобы вспыхнувшей эпидемии; «Комитет по контролю мер и весов»; «Союз еврейских инвалидов войны 1939 года»; «Экономическая взаимопомощь»; «Сектор верующих евреев», один из руководителей которого, известный проходимец Глинценштайн, именовался «раввином», хотя раньше никогда таковым не был; «Секция охраны труда»; «Отдел по борьбе с преступностью и нищенством среди молодёжи»; «Покровительство писателям и художникам»; «Антисоветская лига» и другие – на все вкусы и склонности. В просторечии всё мафиозное ведомство Ганцвайха, занимавшееся контрабандой, рэкетом и шантажом, называли «Тринадцать» по номеру дома на улице Лешно, где находилась его штаб-квартира.
«Тринадцать» заявили о намерении искоренить контрабанду, что на практике свелось к взиманию с контрабандистов ещё одного побора. Ганцвайх яростно обличал юденрат как разложившееся учреждение, сборище капиталистических акул, равнодушных к судьбе народных масс.
Еженедельные визиты в резиденцию гестапо на аллее Шуха, куда он приносил свои отчёты о жизни и настроениях в гетто, нередко заканчивались ответной информацией гестаповцев о событиях на фронтах и в мире. Такая информированность создавала Ганцвайху дополнительный ореол, который содействовал его проникновению в широкие общественные круги. Разумеется, это был не просто заурядный осведомитель. Он претендовал на весьма заметную роль в жизни общества. Собирал у себя интеллигенцию – литераторов, раввинов, политических деятелей.
Его так боялись, что некоторые присылали заверенные врачом справки о болезни, не смея не прийти просто так. Он был неплохим оратором, свободно владел ивритом, идиш, немецким, польским, знал еврейскую историю, культуру. Такая разносторонняя образованность помогала ему проповедовать изоляционистскую концепцию, имевшую известную притягательность в еврейских общественных кругах. Ганцвайх постоянно демонстрировал своё могущество: то вызволял из тюрьмы школьного учителя Януша Kорчака, куда тот попал за отказ носить повязку, то освобождал из заключения нескольких раввинов, то добился оставления в гетто Сенной улицы – приюта еврейской аристократии.
На собраниях широкой общественности Ганцвайх говорил, что победа гитлеровского «нового порядка» в Европе – свершившийся исторический факт, с которым необходимо считаться. По окончании войны, утверждал он, евреи будут вывезены за пределы Европы и получат широкую автономию. Ганцвайх подчёркивал положительные для евреев стороны в создании гетто: здесь они наконец избавились от угрозы растворения в других народах, получили самоуправление и возможность развивать без чуждых влияний еврейскую культуру. Ганцвайх восторгался тем, что в гетто евреи могут занимать должности, которые раньше были для них недоступны, – служить в полиции, работать на почте и на городском транспорте.
С течением времени и о связях «Тринадцати» с гестапо, и о том, что Ганцвайх слал туда отчёты и доносы, стало широко известно в гетто. Все, например, знали, что в апреле 1942 г. по доносу Ганцвайха немцами был задержан председатель юденрата Адам Черняков, вернувшийся потом домой избитым в кровь. Общественные деятели стали избегать Ганцвайха; некоторые в ответ на его приглашения предъявляли фальшивую справку о болезни. Левые круги гетто клеймили Ганцвайха и «Тринадцать» как гитлеровскую агентуру.
Еврейские пособники нацистов из группы «Тринадцать» на марше в Варшавском жидовском квартале
Конкурирующая группировка еврейских гестаповских агентов во главе с Кономи Геллером добилась роспуска «Тринадцати» немецкими властями. Около двухсот человек из числа сотрудников «Тринадцати» перешло после этого в еврейскую полицию. В ночь на 24 мая 1942 г. немцы перестреляли всех тех из группы Ганцвайха, кого смогли обнаружить. Самому Ганцвайху с несколькими помощниками удалось скрыться. В конце концов, агент со стажем погиб в 1943 вместе с семьёй в тюрьме.
Особенной была еврейская коллаборационистская организация в Варшаве «Жагев» (польск. Zagiew – «Факел»). Это были евреи, сотрудничающие с гестапо, её задача состояла в том, чтобы выявлять поляков, которые укрывали евреев за пределами гетто. В организации состояло до 1000 агентов гестапо, евреев по происхождению. Некоторым из агентов даже разрешалось владеть огнестрельным оружием.
Под одноимённым названием «Жагев» издавалась газета (редактор – Шайн), содержавшая левацкие лозунги, иногда даже призывы к восстанию. Во время бунта 59 из 60 сотрудников газеты «Жагев» были убиты еврейскими боевиками.
В Варшавском гетто высокопоставленным сотрудником юденрата был агент Абвера со стажем – Альфред Носсиг. Он был очень пожилым (родился в 1864 году) и образованным человеком (имел учёные степени по юриспруденции, медицине, философии, писал пьесы, статьи, лепил скульптуры). Был сионистом, мечтал о еврейском государстве, в создании которого были заинтересованы и нацисты – поэтому Носсиг и стал активно сотрудничать с ними, в гетто он видел объединение евреев. Глава варшавского юденрата уже в конце 1940 года получил приказ включить в состав юденрата Носсига. Почтенный Носсиг постоянно слал в гестапо свои рапорты. Был застрелен у себя дома еврейскими боевиками в 1943 г. – считается, что это был первый случай «еврейского героизма» во второй мировой войне.
Отношение к единоверцам
В гетто еврейских полицейских побаивались наряду с немцами и даже больше. Еврейские полицейские, знающие, что могут быть запросто расстреляны немцами, пытались перед ними выслужиться, подражали им и нещадно избивали своих единоплеменников, иной раз до смерти.
Варшавское гетто: «Иди солдатик, погуляй, я сам здесь подежурю...»
Большинство из этих людей, в прошлом образованных, избрали путь выживания путём самого тесного сотрудничества с нацистами. Полиция, как и члены «юденрата», приняли «рациональную» позицию, мол, когда все нетрудоспособные сдохнут, тогда останутся рабочие и они – еврейская власть. Поэтому ждать помощи неработающего на нацистов еврею у полицейского было бессмысленно: смерть больного, старика, малого ребёнка была жизнью таких приспособленцев – сыновей еврейского народа. Хотя известны факты единичного участия полицейских в движении сопротивления в Рижском гетто. Некоторые бывшие полицаи участвовали в бунте в Варшавском гетто, хотя большинство их занималось его подавлением.
Полиция и агенты-евреи, служащие немцам, выдавали немцам еврейских бандитов. Весной-летом 1942 года в варшавском гетто начались первые аресты и убийства по спискам, подготовленным ими. Доходило до абсурда. Например, немец по происхождению, адвокат Бенедиктович, презревший привилегию записаться в фольксдойчи, собирал для евреев деньги, помогал выбраться из гетто. По доносу еврея – агента гестапо он был арестован и просидел девять месяцев в тюрьме!
Время от времени еврейские полицейские принимали участие в расстрелах. 27 октября 1942 года 7 членов еврейской полиции под руководством начальника Вильнюсского гетто С. Деслера в Ошмянах (Белоруссия) участвовали в массовом убийстве 406 белорусов.
Исследователь Аарон Вайс дал такую оценку деятельности еврейской полиции:
«Обратимся к общей оценке отношений «юденрата» и полиции, и попробуем проанализировать образ действий этих двух организаций... Из собранных данных можно сделать важный вывод: в 86 из 100 общин Генерал-губернаторства (т.е. в Польше – прим. автора статьи) мы обнаруживаем заметную координацию действий еврейской полиции с немцами в разные периоды и при исполнении разнообразных акций, в том числе в сборе людей во время так называемых «массовых акций».
Убей соседа, чтобы выжить самому…
Гитлеровцы уже давно отмечали, что Варшавское гетто превращается в «гнездо разложения и бунта», однако в конце концов у Гиммлера лопнуло терпение и он распорядился приступить к частичному переселению его обитателей в трудовые лагеря Люблинского дистрикта. Понимая, что депортация вызовет большие трудности, немцы на первых порах прибегли к разного рода увещеваниям. Еврейские фабриканты во главе с Теббенсом пытались уговорить евреев поехать добровольно. Восемь мастеров-евреев, специально привезённых из Люблина, расхваливали условия, ожидавшие там переселенцев. Им вторила еврейская администрация фабрик.
Юденрат и полиция приняли активное участие в отправке людей в трудовые лагеря. Юденрат должен был ежедневно готовить к отправке по 6000 человек, не считая 100 человек из еврейской полиции – для охраны переселенцев перед их посадкой в вагоны.
Две тысячи еврейских полицейских с ажиотажем стали выполнять приказы немцев. Полицейские вначале отправляли нищих, потом инвалидов, стариков, беженцев, беспризорных детей, а богатых оставляли.
Юденрат призвал население гетто помочь еврейской полиции отправить установленное число людей, так как это спасёт от репрессий остальных. Было предложено создать группы добровольцев для помощи полиции в деле выселения. Еврейская полиция пообещала выдать добровольно явившимся на сборный пункт по три килограмма хлеба и по килограмму мармелада. Еврейский народ потянулся – во-первых, за награду, во-вторых, выдав кого-то, доброволец отводил смерть от себя самого! Награду вскоре пришлось даже уменьшить от наплыва добровольцев.
Выселение сопровождалось страшными побоями евреев еврейскими же полицейскими и добровольцами. До 75% выселяемых отправлялись в трудовые лагеря. Вскоре начался новый этап переселения – по мере уменьшения населения гетто и распространения слухов о суровых условиях в трудовых лагерях (некоторые евреи сбежали и возвратились в гетто обратно), теперь требовалось силой вытаскивать евреев, которые не работали на нацистских предприятиях. Схема была проста – рано утром еврейская полиция блокировала ворота дома и затем выгоняла всех жильцов во двор, где они, выстроившись в шеренгу, ожидали проверки документов. Тех, кто не мог представить справку о работе на немецком заводе или в юденрате, грузили на повозки. Жён и детей, работающих на немцев не трогали, но родителей и прочих родственников не щадили.
Усердие еврейских полицейских и их пособников было отмечено немцами. Так, коменданта умшлагплаца (сборного пункта рядом с ж/д станцией, откуда должны были отправлять евреев) Шмерлинга сами немцы за жестокость прозвали «еврейским палачом». Имущество полицейские всё же грабили… Прочёсывание кварталов, когда еврейские полицейские оставались одни, помогало им сильно нажиться – за взятки полицейские отпускали задержанных.
Акция по выселению начала сворачиваться. Было вывезено около 300 тыс. человек. В гетто оставались только нужные рабочие. Т.к. членов юденрата и полиции не выселяли, вскоре немцы обнаружили, что их процентное соотношение непомерно выросло. Взялись и за них…
Сначала стали выселять некоторых ненужных членов юденрата, в чём им истово помогала еврейская полиция. В заключение акции немцы 21 сентября окружили дома еврейской полиции на Островской и Волынской улицах и отправили в трудовые лагеря большую часть полицейских вместе с жёнами и детьми. В услугах этих людей они больше не нуждались, их было слишком много. Не попавшие под сокращение полицейские во главе со своими начальниками изо всех сил помогали немцам и в этом деле, пытались казаться нужными, избивали своих бывших сослуживцев.
Юденрат и еврейская полиция Львова
Во Львове, как и в других оккупированных городах со значительным количеством жителей-евреев, также был создан юденрат – еврейский совет старейшин. Обычно руководство юденратами доверялось не столько старейшинам, сколько богачам и самым авторитетным сионистским деятелям. Львовский юденрат некоторое время возглавлял один из руководителей сионистских организаций Западной Украины, Адольф Ротфельд, занимавший посты вице-президента краевого совета сионистских обществ и члена секретариата основанного в Лондоне фонда «Керен Гаесод», занимавшегося непрерывным выколачиванием денег на мероприятия по фактической колонизации Палестины.
Важнейшим ответвлением львовского юденрата стала «служба порядка» – еврейская полиция «дистрикта Галиция». Форменные фуражки семисот с лишним полицейских были увенчаны шестиконечной звездой с буквами «ЮОЛ», что означало «Юдише орднунг Лемберг» – «еврейский порядок Львова». Безотчётно распоряжаясь подведомственной им тюрьмой для евреев и стараясь любой ценой выслужиться перед начальниками зондеркоманд, сионистские полицаи с помощью массивных резиновых палок наводили угодный оккупантам «порядок» среди еврейского населения Львова.
Еврейская служба порядка рекрутировалась из сионистских выучеников – скаутов, бывших членов организации «Гашомер гацаир», той самой, которая поставляла кадры для террористических банд, уничтожавших арабское население Палестины.
Преобладание молодёжи в сионистской полиции подтверждают дневники узников львовских нацистских лагерей. «Еврейская полиция, – писала местная жительница Ада Кеслер, – это здоровенные парни из спортивных клубов». Эти парни, закалившиеся в «маккабистских» спортивных клубах «Молодые стражи Сиона» (именно так расшифровывается название «Гашомер гацаир»), помогали надзирателям нацистских лагерей проводить ежедневные аппели – многочасовые строевые занятия, превращённые, по существу, в массовые истязания и даже убийства узников. Эти парни стремились укоренить среди обречённых евреев веру в то, что узникам лагерей следует де усердно трудиться и «совершенствоваться», после чего их отправят в некое еврейское государство.
Еврейские магазины во львовском жидовском квартале
Долгое время евреи во Львове с негодованием вспоминали имя Макса Голигера, питомца сионистского скаутского отряда, ученика школы древнееврейского языка. Человеконенавистнические поступки сходили с рук Максу Голигеру ещё в этой школе. И с первых же дней создания львовского гетто он поспешил войти в строй юденратских полицаев. Изощрённой жестокостью Голигер быстро перещеголял всех надевших полицейскую форму молодых сионистов, гордо именовавших себя по-древнееврейски ахвами и хошахорами – братьями и скаутами.
«Владелец жизни и смерти своих соплеменников» получил у оккупантов повышение за свои заслуги. Став агентом уже не еврейской, а немецкой полиции безопасности и обосновавшись в личном кабинете, Голигер, по словам Ады Кеслер, «выдавал старых знакомых, а знал тут всех, которые для спасения жизни пытались выдать себя за арийцев и не носили повязок... И наконец, Голигером пугали детей!»
Еврейский Совет Беларуси и гетто Минска
Приказ полевого коменданта «Об образовании еврейского жилого района в г. Минске» (гетто) появился уже 19 июля 1941 г. К 1 августа 1941 г. вся его территория было ограждена. В сентябре там уже находилось около 55 тыс. человек.
Опознавательным знаком минских евреев были бесформенные жёлтые лоскутки ткани, а не нашивки в виде звёзд Давида
Для урегулирования еврейского вопроса во всех городах Беларуси были назначены уполномоченные представители еврейского Совета (2-10 чел.). По решению оккупационных властей этот совет должен был отвечать за поведение еврейского населения и выполнение им всех распоряжений германского командования. Именно Совет обеспечивал регистрацию еврейского населения и подбор людей от 15 до 35 лет в рабочие группы. Еврейский Совет подчинялся временным городским комиссарам, подобранным опергруппой из числа белорусов. В начале июля 1941 г. в Минске председателем еврейского комитета стал Илья Мушкин. При комитете были созданы отделы труда, снабжения, опеки, а также паспортный, пожарный отделы. Основными функциями созданной в гетто еврейской полиции являлись: охрана улиц, входов и выходов, изъятие вещей, организация облав для отправки на работу, помощь немцам и литовцам во время проверки документов (облав) у жителей гетто.
Еврейский полицейский с ребёнком в Минском еврейском квартале
Организационный период создания вспомогательных органов в гетто продолжался с июля по декабрь 1941 г. Так, в Бресте место для проживания еврейского населения было определено 15 декабря 1941 г. К 26 января действовал юденрат в составе 12 человек (председатель – Х. Розенберг). Однако, в некоторых случаях, если евреев было небольшое количество, назначался только староста (как например, в Чашниках, м. Яновичи, Витебской области), или вообще никто не назначался (Сенно). Особая роль в укреплении гетто отводилась внутреннему самоуправлению.
После организации гетто, еврейские кварталы превратились в зону повышенной эпидемиологической опасности. Эпидемии тифа и дизентерии были отмечены в Слониме, Новогрудке, Бресте, Белостоке, Гродно, Пружанах и др. Наиболее частыми причинами смерти среди еврейского населения на протяжении двух лет (1942-43) был отнюдь не «холокост», а инфекционные заболевания, распространению которых способствовали истощение из-за систематического недоедания, перенаселённость и некоторые иудейские традиции. Так в Минском гетто осенью 1942 г. свирепствовал тиф.
Оккупационные власти зафиксировали на территории Беларуси 22 различных инфекционных заболевания. Для борьбы с ними привлекались и еврейские специалисты-медики и фармацевты. В Западной Беларуси медики еврейского происхождения составляли большую часть всех медицинских кадров (в Бресте – 80-90%, в Пинске – 74,7%, в Барановичском районе – более 65%, в Слонимском округе – 63%). При этом для еврейских пациентов и медиков существовали специальные медучреждения. При организации Минского гетто были созданы две больницы, которые обслуживались евреями. Был в Минском гетто также Дом инвалидов и престарелых для нескольких сот человек.
Ситуация в других гетто
Схожая ситуация была в других гетто – везде было отмечено активное сотрудничество евреев с нацистами. Редкие члены юденрата и полицейские помогали простым евреям.
В гетто Жмеринки (Винницкая область) глава «юденрата» Адольф Гершман смог обеспечить спокойную жизнь и сравнительно сносное существование более 8000 узников. Его гетто находилось на румынской зоне. Гершман по требованию немцев спокойно выдал 286 «чужих» евреев, бежавших в Жмеринку из немецкой зоны оккупации.
В Каунасском гетто население к полиции относилось неплохо, впрочем, как и полиция к населению.
Под контролем нацистов действовало около 1000 юденратов, но лишь представители двух юденратов, в Минском и Лахва гетто активно поддерживали связь с движением сопротивления. В остальных случаях, юденрат активно сотрудничал с нацистами. Подпольщиков, принявших путь партизанской борьбы и вообще всякого противодействия нацистам, юденрат выдавал безжалостно. Еврейская администрация везде считала, что только честное выполнение всех приказов немцев спасёт большинство евреев. Кстати, такая позиция в Варшаве раздражала поляков-подпольщиков, считавших евреев неполноценными людьми с рабским характером.
Известны факты участия еврейской полиции Рижского гетто в движении сопротивления. Во всяком случае, так посчитали немцы – они расстреляли 82 еврейских полицейских за то, что под их носом 11 евреев захватили грузовик и сделали попытку с оружием вырваться из гетто.
Курьезы
В 1939 году во многих газетах вермахта появилась фотография с подписью «образцовый арийский солдат». Моделью для неё послужил еврей Вернер Гольдберг. Когда в геббельсовском ведомстве спохватились, то было уже поздно: «образцовый немецкий солдат» красовался на стенах многих немецких домов. Герр Гольдберг, между прочим, вполне благополучно пережил нацизм, стал журналистом в ФРГ и в течение двадцати лет был сенатором Западного Берлина.
Без участия евреев не смогло обойтись даже самое антиеврейское издание Третьего Рейха – журнал Юлиуса Штрейхера «Дер Штюрмер» (Штурмовик). Там подвизался польский еврей Ионас Волк, который подписывал свои статьи псевдонимом «Гейнц Бранд». Волк специализировался на преступлениях евреев против гоев в средние века: отравления колодцев, ритуальные убийства, осквернение христианских святынь и другие леденящие душу исторические факты и события. Волк полностью составил один из номеров «Дер Штюрмера», посвящённый ритуальному убийству евреями христианских младенцев.
Заключение
Всё перечисленное выше является лишь верхушкой айсберга. Сотрудничество сионистов и нацистов было гораздо более масштабным. Вот лишь некоторые штрихи обрисовывающие далеко не полную картину сионистско-нацистского сотрудничества:
Ещё в 1933 году по личному указу Гитлера «Сионистский союз Германии» превратился в «Имперский союз евреев Германии» (При этом сионистская газета «Юдише рундшау» продолжала издаваться прежним тиражом как ни в чем не бывало). С этого момента, при непосредственном покровительстве нацистов, сионисты стремительно превращаются из маргиналов, никогда не пользовавшихся особым успехом у самих евреев, в весьма влиятельную политическую силу. По сути, Третий Рейх превратился в 1930 годы в центр сионистской деятельности в Европе.
К 1936 году организованное Еврейским агентством в Берлине Палестинское Бюро (среди прочих в этом бюро подвизался и будущий премьер Израиля Леви Эшколь) имело по всей Германии 22 центра и действовало в 350 областях Рейха, имея при этом разветвлённую структуру с юридическим, хозяйственным и прочими отделами. Деятельность всех этих агентств и бюро непосредственно курировалась Гестапо – в берлинском архиве сохранилась директива шефа баварского Гестапо, предписывавшая сотрудникам этого жуткого ведомства оказывать сионистам всяческое содействие.
Сионистские эмиссары в этот период времени свободно перемещались по всей Германии, отбирая в еврейских общинах молодёжь для отправки в Палестину. При государственной поддержке Третьего Рейха, в созданных Палестинским Бюро специальных лагерях отобранные сионистами молодые евреи изучали иврит и обучались сельскохозяйственным, военным и ремесленным специальностям. В этот же период времени между Гамбургом и Хайфой было установлено постоянное сообщение, продолжавшееся вплоть до начала Второй Мировой Войны.
Другим не менее важным аспектом сионистско-нацистского сотрудничества было так называемое «Соглашение о трансфере». Это соглашение сионистское руководство заключило с нацистами ещё в 1933 году. В рамках этого соглашения, в Палестину экспортировались немецкие товары, а деньги иммигрировавших евреев делились между сионистами и нацистами 50 на 50 и составили в период с 1933 по 1938 годы около 60% всех инвестиций в еврейский анклав Палестины.
Всё перечисленное выше свидетельствует о том, что союз между нацистами и сионистами являлся стратегическим, а вовсе не временным и случайным, как пытаются это представить сионистские историки.
Приложение
О десятках просто поразительных фактов масштабного сотрудничества евреев с нацистами рассказывается в публицистической книге Цезаря Солодаря «Дикая полынь». Электронную версию книги можно скачать в сети Интернет.
Избранные отрывки:
«В пору фашистского нашествия многие питомцы «Маккаби» пошли служить в орудовавшие под протекторатом гестапо еврейские полицейские отряды на территории гетто Львова, Черновиц, Проскурова, Кременчуга. Это о них, молодых предателях, рассказывал осуждённый советским судом гестаповец Питер Христиан Краузе моему другу и земляку, известному советскому писателю Владимиру Беляеву:
«Если бы у нас в гестапо не действовали агенты из числа попавших в гетто сионистов, никогда бы не смогли мы поймать и уничтожить такое количество евреев, живших по фальшивым документам и под чужими фамилиями. Мы выпускали агентов на волю, они бродили по улицам, а за ними шли наши сотрудники. Опознавая евреев, агенты подавали условный знак, и тогда в дело вступали мои «чистые» сотрудники…»
В полной мере проявили холуйский раж и причинили немало зла еврейской бедноте Львова маккабистские полицаи из «юдише орднунг Лемберг». Они поработили евреев, не имевших валюты и ценностей, чтобы откупиться от гестаповцев или хотя бы раздобыть свидетельство об угодной оккупантам работе. Когда же в начале 1942 года гестапо потребовало от юденрата (действовавшего под эгидой гитлеровцев и сионистского еврейского совета) выдачи первых обречённых на смерть жертв, сионистские предатели отобрали около шести тысяч самых неимущих, самых бедных, а зачастую попросту нищих евреев. Мало того, в истреблении отобранных юденратом бедняков участвовали маккабистские молодчики из «юдише орднунг».
«Гиммлеровский ставленник Шелленберг вёл переговоры с сионистами, с организацией раввинов Северной Америки! Представляете? А главный палач евреев Кальтенбруннер в своих показаниях Международному трибуналу говорил об этом походя, словно оно само собой разумелось! Такие взволнованные слова услышал я осенью 1946 года от известного советского писателя и криминалиста Льва Романовича Шейнина. Он возвратился из Нюрнберга, где в Международном трибунале был одним из советских представителей обвинения на процессе главных военных преступников.
– За долгие годы следственной и прокурорской работы я сталкивался со столь многими изощрёнными преступлениями, – продолжал Шейнин, – что приучил себя ничем не выдавать в зале суда своего потрясения. Но в Нюрнберге, поверьте, не раз с огромным напряжением удерживал себя в рамках внешнего спокойствия, обязательного для официального участника процесса. Ценой больших усилий сдержался я и тогда, когда речь зашла о беспредельно циничном и казавшемся невероятным союзе военных гитлеровских преступников с агентами сионизма. Союз убийц с теми, кто именовал себя братьями их жертв! До того потряс меня этот союз, что временами я отвлекался от течения процесса.
Подумать только, какие эпизоды мелькали в ходе судебного разбирательства! Переговоры на нейтральной швейцарской территории о цене, которую Гиммлер счёл бы сходной за обязательство сионистов убедить мировую общественность в гуманном обращении фашистов с евреями. Переговоры о поставках сионистами военного имущества гитлеровскому командованию. Да ещё с непременным условием: такое имущество должно быть использовано обязательно на Восточном фронте, то есть против советских войск. Неспроста ведь оговаривалось, что грузовые тягачи, например, будут оснащены металлическими цепями тогда русские снега не будут им преградой.
Такие позорные соглашения благословляла сионистская верхушка в Палестине. И помогала осуществлять! У нацистов были в Палестине верные дружки – ведь ещё перед войной гитлеровцам удалось просунуть своих надёжных агентов в руководящие органы еврейских банков и крупнейших промышленных фирм в Палестине. Сами достаточно замаранные связями с нацистами, сионистские лидеры делали хорошую мину при плохой игре: притворялись, что не замечают экономических связей своей промышленности с нацистами, делали вид, что им якобы ничего не известно о заказах своих фирм на оборудование для гитлеровских войск. О таком неслыханном предательстве сионистов нужно будет подробно рассказать!»
«Когда гитлеровцы оккупировали Польшу и Литву, им стали пособлять предатели сионистской закваски. Откровенно сотрудничать с оккупантами в Варшаве начал руководитель сионистских групп так называемого «правого» направления Авраам Гайнцвах. В Вильно по его примеру пошёл сионист из крыла «левых» Яков Генс, начальник еврейской полиции гетто. Стоило оккупантам узнать о существовании в гетто движения Сопротивления во главе с коммунистами, как Генс по их приказу заманил коммуниста Ицика Виттенберга к себе в кабинет и выдал его гестаповцам».
«…Оказывается, за спиной сионистских реформаторов мемориала стоит дочь Симона Визенталя, ныне здравствующего сионистского разведчика. За спиной Визенталя, прославляемого сионистской пропагандой «борца-антифашиста», огромная цепь предательств и провокаций в годы второй мировой войны.
По собственному признанию, в июле 1941 года Визенталь вместе с тридцатью девятью представителями интеллигенции Львова был брошен гитлеровцами в тюрьму. По странному «стечению обстоятельств» все заключённые, кроме Визенталя, были расстреляны, а он вскоре оказался на свободе. После удачного «почина» Симон, как установлено польским журналистом Луцким по архивным документам, стал кадровым агентом гитлеровцев. И не заточали его в фашистские застенки, о чём он непрерывно кликушествует, а забрасывали туда для очередной провокации. Визенталь, по его утверждению, прошёл через пять гестаповских тюрем и двенадцать лагерей. Нетрудно себе представить, сколько человеческих жертв на чёрной совести матёрого провокатора.
И он, заведомо предававший и продававший нацистам людей ненавистной им еврейской национальности, сейчас возглавляет… «Объединение лиц еврейской национальности, подвергавшихся преследованиям при нацистском режиме». Так пожелали за океаном.
По достоинству оценена деятельность Визенталя в другом руководимом им учреждении – «Еврейском бюро документации». Официально считается, что это бюро разыскивает нацистских военных преступников. Однако общественное мнение и австрийская пресса увидели в визенталевском детище «частную шпионскую полицию», применяющую «противоречащие закону методы». И неслучайно у многих честных людей на Западе возникает один и тот же вопрос: «Нуждается ли государство в частной организации Визенталя, присвоившей себе право тайного суда?»
Визенталь позволяет себе объявлять невиновными нацистов, заочно осуждённых в ГДР за истребление населения на оккупированных территориях. Вряд ли он делает это из одного только желания щегольнуть своей независимостью. Вероятно, его толкают на это мотивы более реальные и более материальные!
Визенталь не раз хвастливо декларировал свою готовность встретиться с любым представителем прессы для беседы о работе упомянутого объединения. В сентябре 1973 года, в Вене, я позвонил в «Еврейское бюро документации» и передал секретарше, что хочу встретиться с её шефом. Она попросила меня позвонить через два дня: необходимо, мол, уточнить расписание дел шефа на ближайшую неделю. А через два дня я услышал от секретарши:
– Хотя вы представились корреспондентом журнала «Огонёк», господину Визенталю известно ваше активное сотрудничество в «Литературной газете». А поскольку на её страницах публиковались материалы, унижающие достоинство господина Визенталя, он не находит возможным встретиться с вами.
Я совсем не удивлюсь, если узнаю, что этот господин внёс и меня в список лиц, подозреваемых в связях с гитлеровцами. Ведь чехословацкий еженедельник «Трибуна» точно определил основы провокационной тактики Визенталя: «пришивать нацистское прошлое» тем, кто не разделяет идеологии сионизма, и тем, кого Симон имеет основания считать своими противниками».
Цезарь Солодарь. Глава из книги «Тёмная завеса»
Шестиконечная звезда на мундирах полицаев
С недели на неделю, со дня на день откладывал я работу над этой главой. Читатель, уверен, меня поймёт: несказанно тягостно мне, еврею, писать о еврейских юношах, надевших форму немецких полицаев и по указке эсэсовцев зверски издевавшихся над евреями же, заточенными в гитлеровские лагеря.
Неопровержимые доказательства преступной деятельности некоторых молодых сионистов в роли нацистских палачей были известны мне и ранее. Я обнаруживал их при изучении архивных документов о тесных связях гитлеровцев с такими крупными сионистскими эмиссарами, как Кастнер в Венгрии, казнённый узниками варшавского гетто старейший из предателей Носсиг в Польше, организатор пражской «ярмарки еврейских душ» Мандлер в Чехословакии. Их пособниками в кровавых сделках с нацистами зачастую становились молодые сионисты, вчерашние скауты.
Жертвами сделок были десятки тысяч людей, и держать в руках документы, подтверждавшие участие в таких преступлениях совсем молодых парней, иногда даже подростков, было просто невмоготу. Ужасом веяло и от рассказов спасшихся узников гетто, как жестоко усердствовали, выслуживаясь перед нацистами, юные выученики Кастнера, Носсига, Мандлера и иже с ними. Там, где требовались сила, быстрота, сноровка и, главное, полное забвение совести, сионистские союзники гитлеровцев предпочитали обращаться к услугам своих идейных питомцев, ранее отобранных для отправки в Палестину.
Но деяния этих молодчиков блекнут на фоне невообразимо страшной картины, доподлинно воспроизведённой Р. Бродским и Ю. Шульмейстером по обнаруженным в архивах Львова новым документам. Дополняют картину материалы сионистских газет, издававшихся на территории Польши и западных областей Украины в пору немецко-фашистской оккупации. Сионистские газеты при нацистах? Невероятно? Но гитлеровским оккупантам настолько была на руку «умиротворяющая» сионистская пропаганда среди еврейского населения, что они милостиво разрешали издание подобной прессы.
Во Львове, как и в других оккупированных городах со значительным количеством жителей-евреев, фашисты создали так называемый юденрат – еврейский совет старейшин. Обычно руководство юденратами доверялось не столько старейшинам, сколько богачам и самым авторитетным сионистским деятелям. Львовский юденрат, к примеру, некоторое время возглавлял один из руководителей сионистских организаций Западной Украины, Адольф Ротфельд, занимавший посты вице-президента краевого совета сионистских обществ и члена секретариата основанного в Лондоне фонда «Керен Гаесод», занимавшегося непрерывным выколачиванием денежек на мероприятия по фактической колонизации Палестины.
Важнейшим ответвлением львовского юденрата стала «служба порядка» – еврейская полиция «дистрикта Галиция». Форменные фуражки семисот с лишним полицейских были увенчаны шестиконечной звездой с буквами «ЮОЛ», что означало «Юдише орднунг Лемберг» – «еврейский порядок Львова». Безотчётно распоряжаясь подведомственной им тюрьмой для евреев и стараясь любой ценой выслужиться перед начальниками зондеркоманд, сионистские полицаи с помощью массивных резиновых палок наводили угодный оккупантам «порядок» среди еврейского населения Львова.
Кто же составлял ядро юденратских ревнителей нацистского «порядка»? Кто расправлялся с еврейской беднотой и швырял в тюремные камеры людей, не веривших успокоительным сионистским басням и призывавших к борьбе с оккупантами? Кого двинул продажный юденрат на жестокое усмирение непокорных?
Строго придерживаясь подлинных документов, Р. Бродский и Ю. Шульмейстер точно и определённо отвечают:
«Еврейская служба порядка рекрутировалась из сионистских выучеников – скаутов, бывших членов организации «Гашомер гацаир», той самой, которая поставляла кадры для террористических банд, уничтожавших арабское население Палестины».
Преобладание молодёжи в сионистской полиции подтверждают и дневники узников львовских нацистских лагерей.
«Еврейская полиция, – писала местная жительница Ада Кеслер, – это здоровенные парни из спортивных клубов». Эти парни, закалившиеся в «маккабистских» спортивных клубах «Молодые стражи Сиона» (именно так расшифровывается название «Гашомер гацаир»), помогали надзирателям нацистских лагерей проводить ежедневные аппели – многочасовые строевые занятия, превращённые, по существу, в массовые истязания и даже убийства узников. Эти парни стремились укоренить среди обречённых евреев веру в то, что узникам лагерей следует де усердно трудиться и «совершенствоваться», после чего их отправят в некое еврейское государство.
До сих пор во Львове с негодованием и отвращением называют имя виновника гибели множества местных евреев, навеки презренное имя Макса Голигера, питомца сионистского скаутского отряда, ученика школы древнееврейского языка. Человеконенавистнические поступки сходили с рук Максу Голигеру ещё в этой школе. И с первых же дней создания львовского гетто он поспешил войти в строй юденратских полицаев. Изощрённой жестокостью Голигер быстро перещеголял всех надевших полицейскую форму молодых сионистов, гордо именовавших себя по-древнееврейски ахвами и хошахорами – братьями и скаутами.
«Владелец жизни и смерти своих соплеменников» получил у оккупантов повышение за свои кровавые заслуги. Став агентом уже не еврейской, а немецкой полиции безопасности и обосновавшись в личном кабинете, Голигер, по словам Ады Кеслер, «выдавал старых знакомых, а знал тут всех, которые для спасения жизни пытались выдать себя за арийцев и не носили повязок... И наконец, Голигером пугали детей!»
Гнусная карьера Голигера, которого незадолго до фашистской оккупации львовские сионисты с помощью зарубежных инструкторов готовили к переселению в Палестину, наглядно показывает: наиболее вероломный, предательский путь частенько избирают в жизни те, кого в сионистской среде принято почтительно называть «сионистами с колыбели». Уместно заметить, что именно этого «высокого звания» удостаивают льстивые биографы таких китов современного сионизма, как предельно безнравственный в личной жизни и бесчеловечный в политических авантюрах Моше Даян и погромщик с раввинским званием Меир Кахане.
Завершая далеко не полный рассказ о тесном сотрудничестве сионистского юденрата и его полицаев с гитлеровскими оккупантами во Львове, сошлюсь на обнаруженный в архиве доклад начальника СС и полиции группенфюрера Катцмана. Он рад был доложить начальству, что в «дистрикте Галиция» к 23 июня 1943 года «все еврейские жилые районы очищены».
Теперь мы знаем, что в этом злодейском «очищении» с одобрения прислуживавших нацизму видных деятелей сионизма активно участвовали и молодые сионисты Львова. И не только Львова. В луцком гетто тоже зверствовали полицаи из молодых сионистов – их издевательства над своими родителями видел малолетний Яша Цанцер, ныне уже пожилой человек, с которым я встретился в Бельгии. Молодые сионисты-полицаи из Львова и Луцка пошли по пути, на который направили их сионистские воспитатели. И поныне граждане Советской Украины, прежде всего люди еврейской национальности, проклинают их.
Зато в памяти этих людей живут и долго будут жить образы русских, украинских, польских тружеников Львова, с риском для жизни укрывавших евреев от гестаповцев. О многих таких благородных интернационалистах рассказано в ярких очерках и повестях моего друга и земляка Владимира Беляева, правдиво показавшего героическую борьбу советского народа с гитлеровскими оккупантами. Приведу только один эпизод спасения тринадцати евреев в последние минуты окончательного истребления жителей львовского гетто.
«Догорали последние кварталы страшной зоны. Обезумевшие, объятые пламенем дети выбегали из бункеров под пули фашистских автоматчиков. И в этот момент трое львовских рабочих, знавших схему канализационной сети, пробили ломами отверстие из бетонной трубы в подвал, где прятались от гестаповцев последние из обречённых на смерть. Рабочие перетащили тринадцать пленников в смежный канал, провели их над подземным руслом реки Плотвы почти через весь город и укрыли под монастырём ордена бернардинцев. Спасённые люди находились в укрытии почти год. Рабочие на свои мизерные средства в нечеловеческих условиях оккупации кормили своих подопечных. Тринадцать евреев вышли из укрытия 27 июля 1944 года, когда на улицы города ворвались советские танки. Вот имена отважных спасителей обречённых на гибель людей: русский Соха, украинец Коваль, поляк Врублевский…»
«Кроме этой истории, – с полным правом пишет Владимир Беляев, – я узнал много ей подобных».
Если обратиться к более давним годам, то в памяти народной живёт и будет жить образ львовского коммуниста Нафтали Ботвина, молодого рабочего, чьим именем названа улица в его родном городе.
Выполняя приговор подпольной коммунистической организации, Ботвин в 1925 году среди бела дня прямо на улице застрелил агента белошляхетской охранки, который проник в партийные ряды и выдал своим хозяевам четырёх коммунистов. Ботвин выдержал зверские пытки палачей, но не промолвил ни единого слова о своих единомышленниках по партии. Военно-полевой суд приговорил молодого коммуниста к расстрелу. Нафтали Ботвин пошёл к месту казни с пением «Интернационала». Накануне он выгнал из тюремной камеры раввина, незвано явившегося к нему с елейными словами религиозного утешения. Об отважном юноше, с презрением глядевшим на своих палачей в минуту казни, можно сказать проникновенными словами «Комсомольской песни» Иосифа Уткина:
И он упал, судьбу приемля,
Как подобает молодым:
Лицом вперёд,
Обнявши землю,
Которой мы не отдадим!
Возможно, молодые прислужники львовских гестаповцев и не слышали о подвиге молодого, коммуниста Нафтали Ботвина. По крайней мере, львовские сионисты не рассказывали о нём своей молодёжи, ибо считали верного делу коммунизма молодого еврея-рабочего кровным врагом и устами своего ставленника – раввина предали его имя анафеме.
А вот знают ли о Нафтали Ботвине те молодые жители Львова, что сейчас, полвека спустя, предательски покинули родной город, вскормившую их землю, поставившую их на ноги родную страну и уехали в далёкое государство, где безгранично властвуют единомышленники предателей из львовского юденрата и его еврейской полиции?
Пособники третьего рейха
Правда о Гитлере и III Рейхе
Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем просыпающихся и интересующихся…
Смотрите также следующие материалы
Бельгия в очередной раз извинилась перед евреями за холокост
Евреи-капо в нацистских трудовых лагерях
Чудом выжившие после еврейских издевательств в Аушвице вспоминают
Евреи поддержали Адольфа Гитлера на плебисците в августе 1934 года
Геббельс: мы не против еврейского государства
Этот ужасный Гитлер и эти невинные евреи
Занимательный холокост: Самокост
Как сионисты спасали евреев в годы войны
67
1 200
969