Эрдогану бросили вызов. Каким будет ответ?

В Стамбуле в минувшую субботу состоялась грандиозная демонстрация протеста с требованием освободить мэра города Экрема Имамоглу. По данным оппозиции, на улицы вышли участие 2,2 млн человек, официальная пресса сообщила о сотнях тысяч, истина, скорее всего, где-то посередине. Миллион человек, собравшихся, чтобы подвергнуть критике правительство, это много даже для 16-миллионного Стамбула.

Мэр был задержан 19 марта. Ему предъявили два обвинения – в коррупции и в связях с вооруженным курдским подпольем. Правда, при аресте ему инкриминировались только взятки. Но дело о связях с РПК – Курдской рабочей партией, официально признанной в Турции террористической организацией, также открыто.

Накануне ареста университет Стамбула признал недействительным диплом Имамоглу, полученный мэром свыше 30 лет назад. В глазах большей части общественности все эти события указывают на невиновность чиновника и на политически мотивированное преследование.

Дело в том, что в соцопросах мэр Стамбула опережал действующего президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана на 5 процентов. После ареста Имамоглу его рейтинг уверенно прибавил еще 5 процентов.

У Эрдогана имелся мотив для того, чтобы убрать популярного соперника незадолго до предполагаемых досрочных выборов, о которых в стране в последнее время много говорили.

Выборы по расписанию должны были состояться в 2028 г., но Эрдоган торопил события. По конституции он не имеет права баллотироваться на новый срок, за исключением ситуации досрочных выборов. И все бы ничего, мог бы провести выборы и победить, если бы не Имамоглу со своими рейтингами.

Может быть, кто-то и поверил бы обвинениям в коррупции. В конце концов, на Ближнем Востоке сложно быть мэром мегаполиса и не принимать участие в мутных схемах. Но обвинять мэра крупнейшего и богатейшего города Турции, без пяти минут президента страны, в связях с вооруженным подпольем, сражающимся за самоопределение курдов – мягко скажем, странно.

Когда же незадолго до ареста университет, контролируемый назначенным Эрдоганом ректором, решает аннулировать диплом политика спустя 30 лет после того, как тот его получил, все становится понятно окончательно. Особенно, если знать о том, что в Турции, согласно конституции, президентом страны не может стать человек, не имеющий высшего образования.

Другой важный мотив правящей партии – установление контроля над Стамбулом. Если правительство объявит об аресте Имамоглу за терроризм (пока этого не случилось, мэра арестовали только по обвинению в коррупции), то на его место в мэрии будет назначен государственный попечитель, исполняющий указания МВД. В таком случае Стамбул, город, где живет пятая часть населения Турции и сконцентрировано до трети ее финансов, окажется в руках правящей партии.

Это создаст более благоприятные условия для финансирования правящей группы на новых выборах. Стамбул традиционно считается в Турции трамплином для прыжка в высшую власть, и сам Эрдоган, до того, как стать лидером страны, руководил в 1990-е стамбульской мэрией.

Общественные настроения в Турции медленно меняются уже много лет, и эти подвижки не в пользу Эрдогана. Хотя власти контролируют 90% СМИ, включая основные телеканалы, и систему образования, а также силовые структуры, правящая Партия справедливости и развития (ПСР) и сам Эрдоган теряют очки. Время работает против турецкого президента, и он торопится, пытаясь побыстрее получить мандат на новое правление.

Анатолийские тигры

Почти четверть века Турция под руководством команды Эрдогана быстро развивалась. Ставка была сделана на интеграцию с экономикой Евросоюза. Удобные для бизнеса налоги и огромные резервы дешевой квалифицированной рабочей силы привлекли в Турцию инвестиции. Страна превратилась в главного производителя легковых автомобилей для европейского рынка (18% глобального ВВП), а также в важного производителя одежды, мебели и другой продукции.

Стремительный промышленный рост привел к возвышению турецкой экспортоориентированной современной экономики, и, собственно, «анатолийской буржуазии» – консервативных суннитских предпринимателей, вложивших деньги в растущую индустрию. Турецкие города глубинки: Бурса, Конья, Кайсери – превратились в миллионники, центры промышленного развития, а их население, также консервативное и суннитское, получило новые рабочие места и благодарно Эрдогану, составляя его ядерный электорат. Эти города стали называть «анатолийскими тиграми».

Рост налоговых поступлений в казну позволил Эрдогану создать второй двигатель развития, обеспечив условия для государственных инвестиций в строительство жилья и дорог, школ и университетов, больниц, электростанций.

ПСР использовала консервативную религиозную риторику, привлекательную для части населения глубинки – как для рабочего класса, так и для анатолийской буржуазии. Кратко это можно выразить формулой «Бог, страна, семья». Правительство разрешило публичное ношение хиджаба, ввело в школах уроки истории ислама (в его суннитской трактовке) и стало строить новые мечети. В своих публичных речах Эрдоган часто обращается к религии. Впрочем, эта политика была довольно умеренной и обычно не переходила к радикализму.

Именно в турецкой глубинке, консервативной, религиозной и извлекавшей для себя различные выгоды из правления Эрдогана, сформировался его ядерный электорат. Греческая исследовательница Аймилия Вулвули считает, что именно здесь была заложена прочная основа для правления Эрдогана на десятилетия вперед.

Это вызвало противодействие светской части общества, особенно в мегаполисах, Стамбуле и Анкаре. Кроме того, политика Эрдогана не понравилась многим алавитам (приверженцам шиитского ислама, их в Турции от 5 до 10 млн человек). Они жалуются на то, что в их районах правительство на налоговые поступления строит суннитские мечети.

В глубинке на западе Турции живет много представителей курдского национального меньшинства, с которым у Эрдогана сложные и большей частью неприязненные отношения. Курды составляют около 20 млн из 86-миллионного населения страны и жалуются на дискриминацию.

Их районы очень бедны, а в государственных школах не преподают курдский язык. Впрочем, значительная часть турецких курдов – консервативные сунниты, голосующие за Эрдогана, тогда как половина или даже большинство поддерживают светскую Партию народного равенства и демократии (ПНРД), выступающую за развитие курдской автономии.

Однако, стремительное научно-индустриальное развитие, создание миллионов новых рабочих мест и рост современной инфраструктуры, включая больницы и дороги, склонили большинство турок в пользу Эрдогана почти на четверть века.

Вокруг него собрались представители крупнейших строительных компаний, банков и предприятий оборонного сектора, получавших госзаказы. Правительство щедрой рукой раздавало деньги бизнесменам, а те в нем души не чаяли, финансируя правящую партию на выборах. Вокруг президента был создан круг сверхбогатых людей, борющихся за его благосклонность и одновременно готовых на многое, чтобы сохранить его власть. Важной частью новой экономики стали мегапроекты – от газопроводов до ГЭС, АЭС и строительства нового Стамбульского канала. Стоимость таких проектов составляет десятки миллиардов долларов. Фактически Эрдоган делит власть с верхушкой самых влиятельных бизнесов, тесно связанных с казной и руководством правящей партии.

Ситуация стала меняться после 2018 года. Столкнувшись с трудностями, в частности с оттоком инвесторов и ростом цен, Эрдоган решил отказаться от традиционной монетарной политики. Вместо того, чтобы бороться с инфляцией путем удорожания банковских кредитов, он отказался от повышения ставок и держал их на низком уровне. Проще говоря, продолжал заливать деньгами близких к нему бизнесменов и их предприятия. Большие выгоды из происходящего извлекала также анатолийская экспортоориентированная буржуазия: политика Эрдогана привела к роту цен и падению реальной зарплаты рабочих, к удешевлению труда. Турецкая валюта, лира, тоже падала. Экспортеры извлекали выгоды из этого.

Но в последние годы эта политика зашла в тупик. Инфляция достигла 86 процентов. Население страны стремительно беднело. Президент говорил, что так и должно быть – дешевая рабочая сила привлечет больше инвестиций и позволит экономике расти. Фактически турецкий экспортоориентированный бизнес наживался на обнищании рабочего класса. Недовольство общества росло.

К тому же многие иностранные инвесторы, сыгравшие важную роль в появлении на свет турецкого экономического чуда, стали выводить деньги из страны – вкладываться в стремительно падающую лиру не всем выгодно.

Заработная плата большинства или половины турок оказалась на уровне минимальной – около 500 долларов в месяц. Столько же получают многие младшие офицеры в армии и это вызывает раздражение. На улицах выстроились очереди за дешевым субсидируемым государством хлебом.

Популярность Эрдогана стала таять. В марте 2024-го он с треском проиграл муниципальные выборы в пользу оппозиционной Республиканской народной партии (РНП), которая, собственно, и взяла мэрию Стамбула, поставив во главе города Экрема Имамоглу. Однако РНП и ее союзники, включая различные группы светских националистов и курдских автономистов, победили и в ряде других крупнейших городов. Эти муниципальные выборы стали самым тяжелым поражением ПСР за всю ее историю.

Возвышение Имамоглу не было неожиданностью. Однако его рейтинги оставались стабильно высокими, и это очень беспокоило Эрдогана. К тому же и другой мэр от республиканцев – Мансур Яваш (он возглавляет Анкару) уверенно опережает Эрдогана – на 7 процентов. Впрочем, если можно устранить одного популярного оппонента, почему нельзя сделать то же самое с другим?

Перспективы Турции

Зачинщиками протестов против ареста Имамоглу стали студенты университетов. Они испытывают экономические трудности, и кроме того, настроены преимущественно светски, так что к Эрдогану у них много вопросов. Студенческие протесты в Турции имеют долгую историю.

Между тем, 71% граждан Турции уверены в том, что им грозит нарушение прав. Они явно обеспокоены происходящим.

Нынешние протесты концентрируются вокруг оппозиции, но это происходит не только и даже не столько из-за симпатий к Имамоглу. Скорее, миллионы турок возмущены падением качества жизни, ростом цен и репрессиями – власти арестовали около 2000 протестующих.

Имамоглу и его партия стали центрами притяжения для протеста, который, по мнению турецких социологов, носит скорее горизонтальный характер. Многие не столько хотят привести к власти оппозицию, сколько устали от Эрдогана и его политики.

Политолог Кадри Гюрсель на страницах турецкой прессы говорит об изношенности режима, о потере морального основания правления Эрдогана, о том, что в результате последних событий легитимность политической системы разрушена.

Кроме того, на митингах против Эрдогана объединились самые разные политические силы, от либеральных и светских центристов-республиканцев до радикальных турецких националистов. Это – не случайность. Зачищая политическое поле от соперников, Эрдоган в январе отправил за решетку лидера крайней националистической Партии Победы Умита Оздага. С тех пор рейтинг этой партии поднялся с 4,8 до 6%, и некоторые ее сторонники присоединились в протестующим.

Популярный лидер курдской оппозиционной ПНРД Селахаттин Демирташ также находится в тюрьме с 2016 года. ПНРД выступает за муниципальную автономию 20 млн турецких курдов и за введение в школах курдского языка (сегодня даже в местах компактного проживания курдов преподают только турецкий). За оппозиционную Эрдогану курдскую партию стабильно голосует около 6 млн избирателей, свыше 10% от общего числа. Хотя партия не призывала своих сторонников выходить на улицы, среди протестующих есть и курды.

Иными словами, у Эрдогана стало слишком много оппонентов и ему придется тяжело.

Тем не менее, турецкая оппозиция может сколько угодно проводить миллионные митинги и хвастаться рейтингами. В своё время Мао Цзэдун заметил, что «власть вытекает из дула винтовки». И хотя это преувеличение (контроль над финансами и производством играет не меньшую роль в обществе и политике), оппозиция мало что может на практике. Если Эрдоган захочет, он растопчет ее.

Оппозиция, несмотря на способность собирать миллионные митинги, слаба, запугана, нерешительна. Часто ее сторонники уходят с митингов, предоставляя полиции возможность разгонять студентов. Впрочем, последние порой держатся жестко, вступая в столкновения.

Но это не отменяет факта, что у правительства большие проблемы. Турецкие социологи утверждают, что настроения протестующих могут радикализироваться. В попытке обуздать инфляцию (она остается высокой, более 40% в прошлом году) правительство решило охладить экономику. Оно отказалось от прежней политики низких ставок и подняло их до почти 50 процентов. Это замедлило экономический рост – стало слишком сложно взять кредит.

Согласно последним данным, молодежная безработица в Турции превысила 28 процентов. По мнению социологов, практически любая страна становится нестабильной при уровне молодежной безработицы 25% и выше.

В 2015 г. рабочие нескольких автомобильных фабрик города Бурса выгнали умеренный профсоюз, захватили самое крупное предприятие, выбрали Совет для координации забастовки и потребовали увеличить зарплату на 50 процентов. Настоящей угрозой для правительства является возмущенный пролетариат – потенциально самый мощный из общественных классов. Режим в соседнем Иране по схожим причинам балансирует на грани политической катастрофы и восстания.

Если Турция и дальше будет погружаться в нищету, миллионы фабричных рабочих, светское студенчество и разорившиеся средние слои придут в движение.

Что, если правительству придется использовать для их подавления войска? В турецкой истории армия много раз совершала перевороты. И хотя Эрдоган сумел провести в ней масштабные чистки, сложно оценить уровень ее лояльности.

С другой стороны, у Эрдогана имеются огромные силовые ресурсы для подавления недовольства и множество сторонников, а турецкая экономика все еще крепка.