4 628
Пока немецкая пехота вязла в грязи и снегах российских степей, высокопоставленные деятели нацистского режима стали забрасывать пробные шары о мирном договоре в американское OSS (Управление стратегических служб) — предшественника ЦРУ. Основные усилия в этом направлении предпринимал непосредственный начальник Скорцени Вальтер Шелленберг, согласовывавший свои действия с руководителем SS Гиммлером.
Основным партнером по переговорам для утративших иллюзии руководителей Оси, стремившихся общаться с Западом напрямую, стал Аллен Даллес. Одетый в твид, с трубкой в зубах, этот ставший шпионом корпоративный адвокат возглавлял резидентуру OSS в нейтральной Швейцарии.
Первый сигнал от Шелленберга, который параллельно зарубежной разведке руководил германским филиалом американской корпорации Международная телефонная и телеграфная компания (International Telephone & Telegraph, ITT), поступил в декабре 1942 года, когда застопорилось продвижение немецких войск на Восточном фронте.
К сентябрю 1944 года имелось уже несколько подтвержденных сообщений о том, что немецкие подлодки вывозили людей и материальные ценности из Испании в Южную Америку. Раскаявшийся нацистский шпион Анхель Алказар де Веласко позднее признал, что через порты южного побережья Испании в Аргентину было вывезено несколько сотен миллионов фунтов золота и других ценностей.
Неудивительно, что, узнав от своей разведки о попытках Аллена Даллеса в последнюю минуту заключить сделку с некоторыми высокопоставленными нацистами, Сталин пришел в ярость. Он обвинил американцев в вероломстве. Президент Рузвельт немедленно выразил протест против высказанных советским диктатором «мерзких заблуждений», однако премьер-министр Великобритании Черчилль частным образом намекнул, что жалобы Сталина не были абсолютно безосновательны. Перепалка между Сталиным и Рузвельтом случилась незадолго до того, как последний умер от кровоизлияния в мозг 12 апреля 1945 года. Хотя оба политика желали продолжения сотрудничества Запада и Востока и в мирные времена, махинации нацистов привели к возникновению противоречий между двумя великими державами и ускорило раскол в их рядах.
Обнаруженные в конце войны концентрационные лагеря дали лишний аргумент тем, кто настаивал, что к немцам не следует проявлять милосердия. Размах варварства нацизма был настолько велик, его техническое обеспечение было настолько мерзким и системным, что союзникам пришлось признать, говоря словами Комиссии ООН по военным преступлениям,что «большинство преступных действий, предпринятых врагом... имело совершенно новую природу». Исходя из этого, Большая тройка пообещала уничтожить немецкие промышленные картели, обезглавить Генеральный штаб, а также привлечь к ответу военных преступников, даже если их пришлось бы выслеживать «в самых отдаленных уголках земли».
Даже до начала работы Нюрнбергского трибунала американские официальные лица начали постепенно отходить от своих обязательств по денацификации. Стремление разрушить германские корпорации и наказать промышленников быстро угасло, так как все внимание американцев переключилось на борьбу с красной угрозой — внутренней и внешней. Документально подтвержденный анализ Кристофера Симпсона (Christopher Simpson) и других исследователей демонстрирует, что политика США по отношению к Германии во многом определялась крупными инвестиционными банками, имевшими до войны тесные связи с гитлеровским Рейхом. К лету 1945 года эти финансисты пришли к выводу, что полной денацификации и декартелизации германской экономики предпринимать не следует, хотя для публики делались заявления совершенно иного рода.
Изначально союзники планировали провести в Нюрнберге еще один трибунал, на этот раз посвященный преступлениям немецких промышленников, однако Соединенные Штаты внезапно прекратили его работу. Руководитель американского военного ведомства Роберт Паттерсон заявил, что американские официальные лица не намерены давать советским представителям возможности провести перекрестный допрос германских банкиров и промышленников «ввиду тесной связи немецкой и американской экономик в предвоенные годы».
Задний ход американцев в вопросе о денацификации позволил руководителям германской промышленности, многие из которых лично обогатились в результате безжалостной эксплуатации заключенных концентрационных лагерей, в значительной степени сохранить свой статус и престиж и после падения Третьего рейха. Вскоре США запустили план Маршалла, целью которого было восстановление экономик стран Западной Европы. Идея о том, что сильная и процветающая Германия послужит надежным оплотом против коммунизма, была основной причиной того, что на начальном этапе реализации плана она получила больше средств, чем какая-либо другая страна.
Часто восхваляемое послевоенное «германское экономическое чудо» во многом явилось следствием американской щедрости. Однако программа экономической реабилитации имела и очевидную обратную сторону: сконцентрировав богатства в руках немногих, она обнажила антидемократические и устремленные к сохранению неравенства тенденции в развитии немецкого общества. Бывшие нацисты с хорошими связями на Уолл-стрит оказались в явном фаворе. Настоящим чудом могла бы стать Германия, прошедшая подлинную денацификацию, но этого не произошло. Многочисленные ветераны Третьего рейха встретили весьма снисходительное отношение со стороны американских официальных лиц и их западных союзников.
Канцлер Конрад Аденауэр (федеральный канцлер ФРГ в 1949-1963 годах - PapaSilver ) никогда не был нацистом, однако он не мог игнорировать сохранявшиеся у немецкого электората симпатии к ультраправым идеям. Аденауэр пришел к власти с большим трудом — решающие голоса в его пользу были поданы в Бундестаге бывшими нацистами. После серии консультаций с Верховным комиссаром Макклоем (американский Верховный комиссар по делам ФРГ) канцлеру удалось создать весьма хрупкую правящую коалицию, возглавлявшую Христианско-демократическим союзом.
Аденауэр пытался укрепить свою непрочную правительственную коалицию, заигрывая с «Союзом изгнанных», организацией фанатиков реваншистов, представлявшей интересы 11 миллионов немцев, вынужденных покинуть после войны сопредельные страны. Принимая во внимание, что беженцем был каждый четвертый житель страны, эта организация вызывала большие симпатии Бонна.
Во главе с бывшими офицерами SS, мечтавшими о возвращении так называемых восточных территорий, «Союз изгнанных» получил портфель в боннском кабинете министров. Аденауэр назначил министром по делам беженцев Теодора Оберлендера, ветерана батальона SS «Нахтигаль». Это было сделано, невзирая на то, что роль, которую сыграл в годы войны Оберлендер в преследованиях тысяч польских евреев, была хорошо известна. Другой член кабинета — министр внутренних дел Герхард Шредер — начал свою политическую карьеру гитлеровским штурмовиком. Теперь он возглавил полицейский аппарат Западной Германии, в котором служили многочисленные ветераны SS и гестапо. По понятным причинам они не проявляли особого рвения в преследовании немецких военных преступников. Министр юстиции Фриц Шеффер некогда называл Гитлера «спасителем рейха», однако это не помешало Аденауэру назначить именно его на пост главного западногерманского борца с антисемитизмом и неонацизмом.
Еще более противоречивым был выбор кандидатуры, предложенной Аденауэром на пост государственного секретаря ведомства федерального канцлера Западной Германии. Ганс Глобке, человек с хорошо известным нацистским прошлым, отвечал за ключевые назначения в аппарате правительства. Будучи главным помощником Аденауэра и его близким другом, Глобке, вероятно, был наиболее влиятельным чиновником в Бонне после самого канцлера.
Кем же был Глобке? Будучи комиссаром Третьего рейха по вопросам защиты немецкой крови и немецкой чести, Глобке сыграл ключевую роль в подготовке расистских Нюрнбергских законов 1935 года. Глобке также разрабатывал принципы «германизации» завоеванных народов в оккупированных странах. Его начальник во время войны, министр внутренних дел Вильгельм
Фрик, называл Глобке «самым толковым и эффективным чиновником министерства». Однако Аденауэр предпочел поверить заверениям Глобке в том, что тот в свое время всячески пытался смягчить юридические шаги, на которых настаивал Гитлер.
Возможно, именно Глобке в наибольшей степени способствовал возврату к власти в западногерманском обществе множества бывших нацистов. Он отвечал за разработку закона, принятого в 1951 году Бундестагом, в соответствии с которым гражданские служащие, уволенные во время оккупации, должны были быть восстановлены в должностях. Хотя верхушка нацистской элиты была ликвидирована в результате самоубийств и бегства за границу или окончила свою жизнь на виселице в результате Нюрнбергского трибунала, многие высокопоставленные чиновники воспользовались новым законом, чтобы пробраться на высокие посты в государстве. В ходе проходивших в октябре 1951 года парламентских дискуссий Аденауэр признал, что его Министерство иностранных дел было полно бывших нацистов и протеже Иоахима фон Риббентропа, министра иностранных дел Гитлера. Почти половина нового штата дипломатического корпуса некогда состояла в партии нацистов. Многие из них принимали участие в подготовке и проведении политики фюрера на оккупированных землях, где преступлениям гитлеровцев не было числа.
Роль троянского коня, которую партия ХДС сыграла для множества бывших нацистов, заставила поставить под вопрос заявления Аденауэра и его американских покровителей о том, что Боннская республика действительно началась с чистого листа. Вместо этого полномасштабная реставрация нацизма во времена Аденауэра ввела в оборот двойные моральные стандарты, ставшие с тех пор неотъемлемой частью общественной жизни Германии.
Умные чиновники быстро осознали, что их послевоенный успех во многом зависит от того, как им удастся избавиться от облика радикала и предстать трезвомыслящим сторонником следования конституционным принципам. В этой связи и на антисемитизм смотрели с показным неодобрением, особенно с учетом того, что Бонн приступил к выплатам финансовых компенсаций государству Израиль. Для некоторых жителей Западной Германии решение возместить еврейскому населению убытки было подлинным выражением раскаяния. Однако многие правительственные чиновники рассматривали ее исключительно как удобное и рассчитанное на внешний эффект средство очистить свою репутацию.
Из книги Мартина Ли. "Фашизм: реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов"
4 579
147
3 175